Диссертация

Фото: collection.kunstkamera.ru
Варвара Кузнецова (1912–1977) – этнограф, исследователь Чукотки.

Варвара Григорьевна Кузнецова родилась 13 ноября 1912 года в селе Спасо-Талица Кировской области и была старшей из шестерых детей. В 1929 году после смерти отца семья переехала на его родину – в деревню Большой Руял в Марийской АССР. Окончив школу, Варвара в течение нескольких лет работала учительницей в сельских школах. В 1933 году переехала в Ленинград и поступила в Государственный университет на исторический факультет.

Окончив университет в 1939 году, работала экскурсоводом в Государственном музее этнографии народов СССР (ГМЭ). В годы Великой Отечественной войны оставалась в Ленинграде. Готовила коллекции к эвакуации, участвовала в оборонительных работах. Вернувшись на несколько месяцев в 1944 к работе в ГМЭ, в декабре того же года поступила в очную аспирантуру Института этнографии АН СССР по специальности «Этнография Северной Азии» и начала работу над диссертацией «Чаунские и амгуэмские чукчи (комплексное описание)».

Фото: collection.kunstkamera.ru
В. Кузнецова, А. Попов и Г. Василевич за разборкой сибирских коллекций. Ленинград, 1945 г.

Написание диссертации предполагало работу в полях. Такого опыта у Варвары Кузнецовой не было – обучение на историческом факультете не предполагало подобной практики. Но и при подготовке профессиональных этнографов обычно начинали с посильных задач, постепенно продвигаясь от простого к сложному под руководством наставников. «Начинающему этнографу особенно важно выбирать район подходящий, соответствующий не только умению, знанию, но даже вкусу работника», – писал Владимир Германович Богораз. Он также отмечал: «Молодые экскурсанты часто выбирают районы далекие и малоизвестные, где работа для них совершенно непосильна». Именно это и произошло с Варварой Григорьевной.

В полях

Работа в полях – часть профессиональной деятельности этнографа. Ленинградская школа этнографии в первой половине ХХ века считала для специалиста необходимым временное погружение в изучаемую среду. Однако история Варвары Кузнецовой отличалась от обычной практики. Она отправилась в экспедицию, не имея достаточной подготовки и не зная языка, а отсутствие независимого социального статуса во многом определяло характер ее пребывания среди чукчей.

Фото: collection.kunstkamera.ru
Варвара Кузнецова в чукотской одежде, 1951 г.

На Чукотку Варвара Григорьевна приехала летом 1948 года. С собой она взяла фотоаппарат, книги, тетради для дневников, свечи, лекарства, полевую сумку с личной посудой. В качестве экспедиционной одежды у нее имелись лыжные штаны и куртка, телогрейка, спальный мешок из меха и овчинный полушубок. На подарки и для оплаты услуг Варвара Григорьевна везла недорогие, но ценящиеся на Чукотке мелочи – зеркальца, наперстки, недорогие украшения, пуговицы, иголки, ленты, значки.

Прибыв на место, Кузнецова, как тогда полагалось, обратилась к представителям партии. Инструктором Чукотского райкома партии тогда был И. Ф. Гущин. Он помогал Кузнецовой на первых порах и, скорее всего, он же и порекомендовал ей стойбище для полевой работы.

Фото: collection.kunstkamera.ru
Члены бригады Чукотского района И. Гущин и Инки в объективе В. Кузнецовой.

В 1930–40-е гг. советская власть активно осваивала Чукотку. Строили школы, административные центры, культурные базы, полярные станции, порты. Боролись с неграмотностью, проводили коллективизацию, переселяли кочевников из яранг в каменные дома. Тем не менее к концу 1940-х часть коренных жителей еще сохраняла традиционный уклад. Среди них были ангуэмские чукчи, кочевавшие по долине реки Ангуэмы. К ним и поехала Кузнецова.

Стойбище

Фото: collection.kunstkamera.ru
Первый председатель колхоза «Тундровик» Амгуэмского сельсовета Тымнэнэнтын с женой Гувакай. Фото В. Г. Кузнецовой.

Хозяином стойбища, к которому присоединилась Варвара Григорьевна, был 66-летний председатель колхоза «Тундровик» Тымнэнэнтын (Тымненентын). Забегая вперед, скажем, что в его стойбище Кузнецова провела большую часть своей трехлетней экспедиции, и ее дневниковые записи связаны в основном с семьей Тымнэнэнтына.

Обычно стойбище состояло из трех яранг: яранги Тымнэнэнтына и двух яранг жен его брата Тымнэлкота. Семья третьего брата, Номгыргына, кочевала неподалеку.

«Сам старик Тымнэнэнтын является большим приверженцем старины, соблюдения правил и обрядов старины, и в яранге строго поддерживается всякая обрядность, а отступление от нее считаются нетерпимым пренебрежительным отношением к чукотским обычаям и пресекаются».

В. Кузнецова

Варвара Григорьевна поселилась в стойбище Тымнэнэнтына в начале сентября 1948 года. Кузнецова прожила среди чукчей около месяца, когда те решили, что она достаточно у них погостила, и стали намекать, что она может покинуть стойбище. В дневнике она записала, что «пришлась не ко двору». На некоторое время Варвара Григорьевна уехала, а по возвращении убедилась, что у Тымнэнэнтына ей не рады. Кузнецова, тем не менее, осталась.

В январе 1949 года ей представилась возможность уехать. Не только чукчи, но и представители советской власти считали, что экспедицию пора завершать. Однако Кузнецова приняла решение остаться.

Без должности

Фото: collection.kunstkamera.ru
В. Кузнецова с чукчанкой Пэн’ас.

Оставшись в стойбище и приняв решение о продолжении экспедиции, Кузнецова пустилась в «свободное плавание». Согласно практике Ленинградской этнографической школы, во время полевых исследований молодые специалисты не только вели наблюдения, но и занимали определенное место среди коренного населения, выполняя какую-то работу: на производстве, административную или преподавательскую.

Как следует из дневников Варвары Григорьевны, для нее тоже предполагалось оформление на некую должность, но эта договоренность выполнена не была. Кузнецова осталась в стойбище без поддержки со стороны партийной администрации и без какого-то понятного чукчам социального статуса. Ведение дневников они серьезной работой не считали и, более того, относились к этому занятию Кузнецовой неодобрительно и с опаской.

«Я писала. Затем старик мне грубо сказал – Только пишешь, почему не достаешь посуду, б[ыть] м[ожет], не хочешь пить чай… Они говорят – пиши днем, а вечером и ночью не зажигай свет, привлечешь злых духов – каляйнын».

В. Кузнецова

Перестав считать Кузнецову гостьей, чукчи резко переменили свое к ней отношение. Если в первые недели ее привечали и отвели лучшее место в яранге, то уже с конца сентября 1948 года она стала, по ее собственному определению, «домработницей», а по мнению чукчей – кем-то вроде бездомного бродяги. С такими людьми делились едой, если они помогали по хозяйству, но обращались бесцеремонно и пренебрежительно.

Присутствие Варвары Григорьевны обременяло чукчей. Ее труд как этнографа не производил на них никакого впечатления, необходимость кормить и одевать – раздражала. Своей неприязни к Кузнецовой хозяева не скрывали. Доходило до открытых конфликтов.

«Хозяйка… кричала на меня, как на рабыню или еще хуже, как на скотину. – Иди за хворостом, работай, только кушаешь».

В. Кузнецова

Испытания

Фото: collection.kunstkamera.ru
Группа детей и взрослых на месте будущей стоянки. Колхоз «Пионер» Чаунского района, бригада Оттынтон’ау.

Временами пребывание в яранге Тымнэнэнтына становилось невыносимым. Варвара Григорьевна пользовалась возможностями покинуть ее. Жила в разных стойбищах и семьях, но всегда возвращалась.

Чукчи ожидали, что гостья будет выполнять свою часть работы по хозяйству. Но трудиться наравне с чукчанками Кузнецова не могла: ей недоставало ни физических сил, ни навыков. Она видела себя исследовательницей, а не «домработницей» Тымнэнэнтына. Некоторые несложные работы она выполняла по собственной инициативе: соскребала иней с жердей яранги, разгребала снег. Чукчи этот вклад не считали достаточным и пытались определить Кузнецовой круг обязанностей, которые она должна выполнять: набрать хвороста, вскипятить чай, принести воды. Как правило, такую работу поручали людям с самым низким положением в семейной иерархии, и кормили их соответственно вкладу в общий быт. Свою порцию еды Варвара Григорьевна получала последней, и порция эта была скудна.

«Хозяева, как и всегда, кушали хорошие жирные куски, мне – полусырую пленку мяса. Всегда полуголодная, истощенная, исхудавшая, наяву вижу кастрюлю с горячей кашей. Хлеб, картошка, каша, все равно что, лишь бы досыта поесть, не ощущать бы ежедневно полуголода. Моя жизнь у Тымн[энэнты]на хуже блокадного периода в Ленинграде, лишь бомбежек да обстрелов нет, а голод мой мучительнее блокадного».

В. Кузнецова

Взаимонепонимание

Фото: collection.kunstkamera.ru
С двумя чайниками Гувакай отправилась за водой для кипячения чая на новом месте, а ее дочь Омрывакатгавыт устанавливает ярангу.

На отношении к Варваре Григорьевне сказывалось и то, что она открыто и активно действовала в интересах советской власти. Проводила агитационные беседы, участвовала в мероприятиях по налогообложению, передавала властям сведения о перемещении стойбищ и отношении кочевников к коллективизации. Из-за этого неприязнь к ней усиливалась: к ней относились не только как к бездельнице и чужачке, но видели в ней шпионку, доносчицу.

Дополнительные сложности создавало незнание языка. Перед отъездом на Чукотку Кузнецова начала изучать его и у нее с собой был букварь, однако заговорила на чукотском Варвара Григорьевна только через год после начала экспедиции.

Мороз и вши

Фото: collection.kunstkamera.ru
Девушка Омрывакатгавыт из яранги Тымнэнэнтына. Озеро Экитыки. 1950 г.

Три года в стойбищах стали для Варвары Кузнецовой серьезным физическим испытанием. Она постоянно мерзла. Уже вскоре после прибытия стало понятно, что экспедиционная одежда, которую она привезла с собой, для Чукотки не подходит. Кузнецовой нужны были вещи, как у местных, приспособленные для здешнего образа жизни, – камлейки, кухлянки, торбаса, меховые штаны. Добыть эти вещи удавалось с большим трудом, и их всегда не хватало. У чукотских женщин не было ни времени, ни желания шить одежду для Кузнецовой, хотя ей и помогали. Она шила себе одежду сама, но получалось у нее хуже и медленнее, чем у местных мастериц.

«Я же не спала совсем, всю ночь шила свои верх[ние] мехов[ые] брюки. Все время болят глаза, оба глаза гноятся, покраснели, воспалены. За эту ночь, проведенную без сна, при очень плохом свете, глаза окончательно воспалились, залиты кровью и гноем. Сидела в одном старом худом нижн[ем] кэркэре, т.к. верхний порезала и сделала мехов[ую] нижн[юю] рубаху. В пологе было очень холодно, я вся продрогла».

В. Кузнецова

Отдельную трудность представляли вопросы гигиены. «Горячая вода и мыло в моей кочевой жизни отсутствуют месяцами… Зубы чищу редко», – писала Кузнецова. Как следует помыться удавалось только попадая в оседлый поселок либо в водоеме в теплое время года. Грязь и вши, неотъемлемые спутники полевого исследователя, о которых предупреждал Владимир Богораз («Этнографом может стать только тот, кто не боится скормить фунт крови вшам», – писал он), сопровождали на протяжении всех трех лет и Кузнецову.

«Ужасный мороз сегодня, от холода ломило ноги, руки, все тело. Все вещи – ночной горшок, чайники обжигали, как огнем, морозом. У меня заболели подушечки пальцев рук, как от ожогов. Мороз и вши. В кинмен, в мои ноги каждый вечер складывают одежду молодежи, вшивую, и партиями вши переползают ко мне. Как захожу в полог, в тепло, вши хороводы водят на моем белье, в одежде и обуви. Ноги в кровь расчесаны, сил нет сдержать себя».

В. Кузнецова

Возвращение

Фото: collection.kunstkamera.ru
Варвара Кузнецова в 1952 году в Ленинграде.

Из экспедиции, которую можно приравнять к научному подвигу, Варвара Кузнецова вернулась домой осенью 1951 года. На основе своих исследований она написала статью «Материалы по праздникам и обрядам амгуэмских оленных чукчей». Но полностью обработать дневники не успела. Уже во время пребывания на Чукотке у Варвары Григорьевны воспалялись и болели глаза. Меньше чем через два года после возвращения у нее открылись функциональные нарушения и органическое поражение центральной нервной системы. Варвара Григорьевна была вынуждена оставить работу. Умерла она в конце 1970-х.

«Ошибочно было ехать неопытному человеку одному, да еще женщине, да к такому народу, как тундренные чукчи-единоличники. Ошибка неопытного человека и мой багаж».

В. Кузнецова

Опыт Варвары Кузнецовой уникален. Так и не став для чукчей своей, она три года прожила среди них практически как член семьи, пусть ее и ставили ниже всех в семейной иерархии. Все это время, в крайне тяжелых условиях, она тщательно и добросовестно вела записи и сделала множество фотографий. Ее дневники представляют собой подробное описание повседневной жизни чукотской семьи, наблюдения за бытом, хозяйством, привычками и характерами обитателей стойбища. Особое внимание Кузнецова уделяет вопросам брачных и семейно-родственных отношений. Собранные ею детальные сведения и сейчас представляют интерес для исследователей. Дневники Варвары Григорьевны хранятся в архиве МАЭ РАН.

Полезные ссылки

Экспонаты

Фотоколлекция Варвары Кузнецовой на сайте МАЭ РАН.

collection.kunstkamera.ru

«Скитания Варвары Кузнецовой»

Книга Е. А. Михайловой в Электронной библиотеке МАЭ РАН.

lib.kunstkamera.ru

Использованные материалы